Джуди Чикаго: «Мое творчество нельзя понять, опираясь на прежние каноны»

Джуди Чикаго. Фото: Greg Sorber/Albuquerque Journal via ZUMA Wire/TASS

Художница-легенда — об изменивших мир женщинах, чьи имена были забыты, и о рождении красоты из боли

Джуди Чикаго, «крестная мать феминистского искусства», долго добивалась официального признания. В 1979 году ее знаменитая инсталляция «Званый ужин» была впервые показана публике, и эта нарочито театральная композиция с тщательно продуманной концепцией — накрытый белой скатертью треугольный стол, сервированный для более чем 1 тыс. великих женщин, оставивших след в мировой истории, — вызвала насмешки со стороны критиков-мужчин, а передвижная выставка, задуманная для показа работы, была отменена. Но, хотя мэтры творчество Чикаго всерьез не воспринимали, у нее сформировалась своя, преданная аудитория. После неудачного старта «Званый ужин» в начале 1980-х все-таки отправился в международное турне по 16 площадкам. В 2007 году работа осела в Бруклинском музее в Нью-Йорке, став олицетворением стремления положить конец принижению и забвению роли женщин в истории человечества.

Джуди Чикаго. Инсталляция «Званый ужин». Фото: Brooklyn Museum

Всю свою карьеру Джуди Чикаго, выдавая одну новаторскую вещь за другой, ждала, что у нее появятся достойные последователи. Теперь, когда художнице исполнилось 84 года, она удостоилась развернутой ретроспективы в Новом музее в Нью-Йорке. Выставка «Джуди Чикаго. Ее история» (завершилась 14 января) прослеживала 60-летнюю карьеру художницы — от ранних экспериментов в области минимализма до исследования 1990-х годов последствий экологической катастрофы, и не только. Выставка расширила привычные границы музейного подхода, переосмыслив сам феномен феминистского наследия. На четвертом этаже Нового музея разместилась выставка в выставке — «Город женщин», включавшая работы более 80 художниц, писательниц и мыслителей, в том числе Симоны де Бовуар, Артемизии Джентилески, Фриды Кало. Это художественная мультивселенная Джуди Чикаго, подведенные ею итоги времени, где маргиналы становятся мейнстримом.

Выставка «Джуди Чикаго: ее история» в Новом музее, Нью-Йорк. Фото: Dario Lasagni/New Museum

Расскажите о разделе «Город женщин». Как появилась его идея?

Прежде всего, я очень давно являюсь поклонницей куратора выставки, Массимилиано Джони — с тех пор, как он сделал в Милане выставку «Великая мать». Это была первая крупная экспозиция, посвященная теме рождения и материнства в современном искусстве. В начале 1980-х годов, работая над проектом «Рождение», я не могла найти в современном искусстве ни одного изображения на такую, казалось бы, универсальную тему. А на выставке Джони было множество образов женщин, начиная с сюрреалистов и дадаистов. Работая с Массимилиано над «Городом женщин», я поняла, что вклад женщин в искусство полностью нивелируется. И не только в живописи, но и в ряде других областей: литературе, музыке. Я узнала об альтернативной культурной парадигме, восходящей еще к XV веку. В итоге концепция «Города женщин» родилась благодаря «Книге о граде женском» Кристины Пизанской, которая была первой в Европе женщиной, зарабатывавшей на жизнь писательством.

БИОГРАФИЯ Джуди Чикаго Художник

Год и место рождения 1939, Чикаго
Образование 1959–1964, бакалавр и магистр искусств Калифорнийского университета, Лос-Анджелес
Живет и работает Белен, штат Нью-Мексико, США
Основные выставки 1979, Музей современного искусства Сан‑Франциско; 1984, ACA Galleries, Нью-Йорк; 1993, Институт Спертуса, Чикаго; 2021, Музей Де Янга, Сан-Франциско
Представитель Jessica Silverman Gallery, Сан-Франциско

Еще…

Феминизм ведь возник не в XIX и даже не в XVIII веке с Мэри Уолстонкрафт (1759–1797, британская писательница, философ, мать Мэри Шелли. — TANR), выступавшей за права женщин. Все началось с книги Кристины Пизанской, в которой она создала мифологический город, населенный 500 важными женщинами, информацию о большинстве из которых мне пришлось искать, когда мы создавали «Званый ужин». Массимилиано Джони, известный своим фундаментально историческим подходом к искусству, хотел вписать мое творчество в эту историю культуры и в эту альтернативную парадигму, ориентированную на женщин. Нам всем с детства твердили, что патриархальная парадигма и есть история искусства. И современные музеи сейчас мучатся, пытаясь понять, как вписать женщин, цветных художников и авторов разного гендерного спектра в эти узкие, устаревшие рамки, не разрушая их. «Город женщин» призван показать, что существует альтернативная история. Та, из которой вырастает мое творчество, и именно поэтому его нельзя понять, опираясь на прежние каноны и традиционные патриархальные представления.

Джуди Чикаго. What If Women Ruled the World? 2020. Фото: Turner Carroll Gallery

Как вы думаете, если говорить о современном искусстве, работают ли художники-женщины по правилам этой альтернативной парадигмы? Возможно ли это в нынешних условиях?

Знаете, большинство не подозревает о существовании альтернативы. Не поймите меня неправильно. Сейчас идут замечательные выставки вроде «Внутри иных пространств. Миры художниц 1956–1976» в Доме искусства в Мюнхене или «Волна. Женщины в ленд-арте» в Центре скульптуры Нашера в Далласе. Но мы должны прийти к осознанию того, что на современное искусство можно смотреть и через другую оптику.

Приведу пример. Хильма аф Клинт (1862–1944, шведская художница-абстракционистка. — TANR). Отличная была выставка в Музее Гуггенхайма в 2018 году. Но то, как ее приняли («ах, смотрите, милая шведка, увлеченная эзотерикой! забавно!»), — это пример абсолютного отсутствия представлений об альтернативной культурной парадигме. А между тем женщины и духовность связаны испокон веков. В «Городе женщин» представлена работа Хильдегарды Бингенской (бенедиктинская монахиня, автор мистических откровений, стихов и песнопений. — TANR), мистика XII века. Если вдуматься, есть теософия, есть Объединенное сообщество верующих во Второе Пришествие Христа — а есть все эти женщины, которые были в авангарде духовных движений и в контексте которых их следует рассматривать уже давно, в нашей традиции.

А сейчас в арт-мире не знают, как и где разместить так много женского творчества. В последние месяцы я пыталась донести эту идею до нескольких молодых женщин, и поначалу она казалась им очень странной. Но стоило им лишь задуматься о ней, как что-то щелкало в их головах — и они признавали: «Ну да, в этом что-то есть». Просто эта идея еще не была представлена уважаемым музеем.

Джуди Чикаго. «Жертвоприношение». 1972. Из серии «В огне». Фото: the artist/ARS, New York

Одна особенность, которая всегда выделяла ваши работы, — это отношения между красотой и насилием. Не могли бы вы немного рассказать об этом в контексте более крупного проекта по созданию альтернативной истории?

У меня строго определенное представление о функции красоты в искусстве. Я считаю, что ее задача — помочь нам взглянуть на аспекты реальности, с которыми было бы слишком больно сталкиваться, если бы они не были представлены красиво. Впервые я серьезно задумалась об этом, когда мы с Дональдом Вудманом (художник, фотограф, муж Джуди Чикаго. — TANR) работали над проектом «Холокост». Как создать такие образы происходившего в тот исторический период, чтобы смотреть на них мог любой? Это было актуально и для моего последнего крупного проекта «Конец. Размышление о смерти и вымирании». Прежде всего мне было трудно признать собственную смертность. Но гораздо сложнее была часть, посвященная вымиранию. Два года я ежедневно проводила в студии, размышляя о том, что мы творим с другими людьми и существами на планете и в каких масштабах. Мне пришлось применить все свои навыки, чтобы воплотить эту абсолютно горестную реальность в изображениях. Это одна из причин, почему я сделала их такими маленькими, интимными. Иначе на них просто было бы невыносимо смотреть.

Весьма интересно получилось и на ретроспективе в Музее Де Янга в Сан-Франциско в 2021 году, где куратор Клаудия Шмукли решила сначала показать мои новые работы, а затем более ранние, нарушив традиционную хронологию. Я тогда пошутила, что посетители просто пробегут через все эти залы со сложными темами к моим известным работам, где с облегчением вздохнут и задержатся. Но нет, не угадала: большинству оказалось интересно мое позднее творчество. Вот так функция красоты, в моем понимании, воплотилась в этой работе.

Джуди Чикаго. «Вирджиния Вульф». 1973. Часть триптиха «Реинкарнация». Фото: the artist/ARS, New York

Когда вы создаете разрушительные произведения, что именно должно зрителя в них зацепить? Пытаетесь ли вы добиться перемен — или это сильное упрощение?

Отец учил меня, что цель жизни — внести свой вклад. Я усвоила урок. Это то, что я всегда пыталась сделать. Я стараюсь внести свой вклад, создавая искусство, которое может просвещать, вдохновлять и расширять возможности людей. Если посмотреть на мою карьеру, то можно сказать, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным.

Не кажется ли вам, что сегодня ваши работы мало представлены или вовсе отсутствуют в уважаемых музеях?

И да и нет. Есть много крупных институций, в которых мои работы не представлены. Например, Музей современного искусства в Нью-Йорке. До недавнего времени в этот список входил Музей американского искусства Уитни — теперь нет. Я могу перечислить десятки важных музеев, где нет моих произведений. На институциональном уровне ситуация не изменилась. Однако уже несколько поколений кураторов, как мужчин, так и женщин, имеют совершенно иную точку зрения и понимают мои работы. Мне кажется, мое творчество находится в процессе расшифровки.

Писательница и поэтесса Куинн Латимер написала эссе для каталога этой ретроспективы, где она рассказывает о том, как подростком с мамой пришла посмотреть «Званый ужин». Тогда она очень стыдилась своего тела и еще не понимала, с какими ограничениями ей придется столкнуться из-за того, что она родилась женщиной. И только сейчас, с высоты опыта и накопленных знаний, она смогла оглянуться назад и осознать этот стыд. Наверное, впервые я прочитала искреннее мнение писательницы, признавшей свои страхи и отвращение, вызванные «Званым ужином». Прошло 45 лет, прежде чем женщина-писатель смогла признать это. А тогда я столкнулась с язвительной критикой и злобой от самих же женщин — и в то время меня это глубоко ранило. Значит, произошел огромный поколенческий сдвиг. 

Источник: www.theartnewspaper.ru